Лесенка

У меня перед глазами зеленая стена. Два стула. Стол. На столе первым в глаза бросается черный экран монитора. Он не один смотрит на меня – чуть выше акулий глаз «вебки». По бокам колонки. Чуть левее – системник; правее – парочка принтеров. Это так – металл. И много-много – целых четыре! – статуэток. Есть тут копилка-тигр – предтеча какого-то года; есть и крыса – мой тезка. Все на пьедестале из монет. Так уж получилось, дешевые сувениры призваны приманивать деньги.

Самая интересная – статуэтка-медведица. Ее так прозвали лет, эдак, десять назад. На самом деле об этой пепельнице не скажешь, какого она пола. Да и зачем пол пепельнице? Она досталась мне от удивительно-энергичной женщины, позднее ее пожрал рак. На Медведице висит серебряная цепочка. Будто могучий амулет шаманов Вуду, серебряные звенья связывают два когтя старого петуха. Возможно, это амулет – магическая замена виагры. Еще бы, сколько кур перетоптал тот петух! Длинна ногтя – сантиметров пять. Это была очень старая птица. В ее птичьей жизни она видела все.

Зеленые обои, вы помните? А на них две картины. Рамки одинаковы – волнистые, будто мои вельветовые брюки, цвет ненастоящего золота. Знаете, в такие цвета красили, красят и будут красить рамы икон. Так уж вышло, символика самого беспорочного обязана привлекать внимание. Люди подобны сорокам, им изначально плевать на составляющую, нет, сперва заманите формой. Картины передо мной банальны чуть больше, чем Лурка: на левой какое-то озеро, правая – силуэт сумасшедшей яхты на закате. Ну не бывает таких яхт! Впрочем, я хорошо знаком с художником. В свое время она учила меня рисовать.

Рамы окон у меня фисташкового цвета. Мне нравятся оттенки зеленого. Как раз посреди окна и картин – мой семейный «пантеон». Это слово не имеет ничего общего с предметом, просто прижилось. Это нечто вроде витрины: обрамление из коричневого дерева, стекло, а за стеклом – мои достижения. Там штук тридцать медалей, парочка кубков, плакаты, грамоты, дипломы… Не только мои. С моей подачи вся семья вспомнила о достижениях – есть тут статья из газеты про брата, медали отца. На фоне моих «материальных достижений» все это выглядит несколько тускло, но тут совсем другие цены.

Я думаю о жизни. Думаю о лестнице. Все мы по ней идем. «Поставь меня этого да на десять лет назад…», - думаем мы. А ведь это невозможно. Десять лет назад все было иначе. Я был на десять ступенек ниже, а может, и на сто. И некоторые вещи просто не мог сделать.

Я думаю: почему я не злодей? А ведь предпосылки есть! Скольких людей я уничтожил бы! Это довольно приятная мысль, что так много людей существует и здравствуют только потому, что я им это позволяю сделать. У меня столько злостных планов – ах! Мечты, мечты.

Пару последних дней мне снятся дурацкие сны. Знаете, я редко помню свои сны. И так часто в утренней дреме даю себе обещание их запомнить, но забываю уже по дороге к туалету. А тут сны такие инородные, что в предрассветной дреме я молю свой разум их забыть. Частично получается, но пара отвратительных образов осталось. Они жгут мои мысли ядами моих монстров. У меня их, монстров, много. Я искренне желаю им смерти, и мне вовсе не стыдно за это. Они монстры, им положено умереть. Желательно от моей руки, но, понимаю, этого не произойдет. Но когда-нибудь они умрут. Иногда эта мысль меня греет.

Я думаю о ступеньках личности. Всего год назад я бы не знал, как подойти к тем проблемам, которые сегодня считаю пустяковыми. Я был гораздо раздражительнее тогда. Гораздо-гораздо. Но я взошел на ступеньку и с этой высоты мне все видится гораздо… легче. Гораздо-гораздо.

Вот только есть нюанс. Лестница ведь идет в обе стороны, а я в темноте. Как и все мы. И вестибулярный аппарат отключен. Мы идем, но кто может поручиться, что идем вверх? А уж, положа руку, кто может поручиться, что идем вниз? Нет, дамы и господа, нет. Самое страшное в том, что мы можем делать «слепой шаг». Топтаться на месте. Упаси нас от этого…