Чересчур маленькие люди

Ремонтирую зубы. Прямо скажем, не самое это приятное занятие. С детства ненависть к зубникам сидит себе еще одним глупым комплексом. Хотя я не боли боюсь, но, скорее, все время жалею. Я его настолько жалею, что даже в свободное… занимаюсь всякой херней. Но, про зубы. Сижу я, врачиха ковыряется в дырке, а как надавит на нерв, так я мычу, предупреждаю: мне больно! И она останавливается, вкалывает обезболивающее, потом мышьяк ставит. А я вспоминаю детство, когда я так же сидел у зубного врача. И если я мычу, мне говорят: потерпи. А с какого, спрашивается, мне терпеть? Почему нельзя обезболить так, чтобы не было больно? Почему это пятнадцать лет назад нельзя было сделать? Почему: потерпи?

Естественно, повзрослев, я терпеть не стану. Я считаю: надо терпеть там, где нет возможности не терпеть, а где можно не терпеть, – терпеть не нужно! О какая фраза получилась. И я очень радуюсь, что мы достигли того общественного уровня, где можно не терпеть там, где не нужно. Наши маленькие и законные потребности наконец удовлетворяются. Маленькие потребности маленьких людей.

Тыкаем на кат, где я вам поведаю о том, кто же такие они, слишком маленькие люди с их слишком маленькими потребностями…

Следует вам признаться, что с нашими классиками я ознакомлен очень избирательно, а сейчас и вообще не могу читать всяких пушкиных, они вызывают в душе явное раздражение. Не считаю я, что в наше время надо преподавать Пушкина больше, чем, к примеру, Булгакова. Я не верю, что проблемы девятнадцатого века были такими же, как в нашем, стремящимся к трансгуманизму, мире. Чего-то загибаю и загибаю… Как бы то ни было, мне интересно читать про нашу жизнь, а не про жизнь людей, живших в прошлом. Я уже столько про прошлое прочел, что провел границу, где оно теряет для меня интерес. Мое мнение, впрочем, никак не отменяет величие писателей девятнадцатого века. А знамениты они многим, многое перевернули, многое изучили и рассмотрели – в том числе и так называемого «маленького человека».

Ну, в общем, дело в чем. До некоторого периода главными героями практически всех художественных произведений были люди, близкие к совершенству. Именно близкие, отнюдь не совершенные, но всевозможные: рыцари, мушкетеры, короли, принцы, принцессы, королевы, представители знати, дворянства. И вот наступил момент, когда писателей это задолбало и они обратили взор к маленьким людям. К крестьянам, крепостным, простолюдинам, клеркам и простым служащим. И весь мир перевернулся!

Оказалось, что высокие страсти королевских семей, любовные треугольники, проблемы чести, правила этикета, – все это самому многочисленному пласту общества совсем не присуще. То есть, как любить, если жрать нечего, какие любовные треугольники, если урожай не уродился, о каких может быть страстях речь, если быт занимает 90 % жизни, какая честь – только то, что позволяет выжить себе и семье по-настоящему важно, и какой на фиг этикет? Это все, конечно, в общем, да и к по-настоящему маленькому человеку не могли обратиться наши классики. Скорее они обратились к маленькому человеку своего пласта общества, рассмотрели маленьких дворян, ткскзть. Но наши великие русские писатели задали вектор во всей мировой литературе: кроме великих мира сего есть еще и ничтожные сего мира. А настоящий пинсец начался, когда уже эти ничтожные взялись за перо.

Слегка отвлекусь на западную литературу и вообще западное искусство. На Западе, состоящем из маленьких людей даже больше нашего, их проблемы рассматривались, и еще как рассматривались. Не говорю о веке девятнадцатом, это уже двадцатого века скорее вопрос. Двадцатый век – век пропаганды. Пожалуй, никогда до этого искусством не пытались воспитывать маленького человека так, как это делали в двадцатом веке. В СССР воспитывали крестьян, в Америке – рабочих, в Европе – хрен пойми кого… С появлением кино это стало делать проще. Чтобы перевоспитать человека, его надо хотя бы заставить усвоить информацию. Прочитать книгу, иначе говоря, а как, скажите, воспитывать крепостных, которые и читать не умели? С появлением кино глупых, неграмотных, тех самых маленьких людей стало возможно за пару часов вразумить. Да не абы как, но так, как надо для общества. С экранов совковского телевизора рассказывали о том, как заебись ездить на танках, с экранов американского телевизора преподавали идеалы «хорошей жизни», богатой жизни, жизни роскошной. С педагогической точки зрения – западный подход более верен и действенен. В нас воспитывали мораль и советскую нравственность, но слишком топорно, слишком явно, слишком для нашего человека прямо. Человеку западному говорили: смотри на этих красивых, богатых, талантливых людей, у них есть дом, жена-красавица/муж-красавец, машина, семья – а все потому, что они работают. А видишь злодея? Наши доблестные полицейские всегда его побеждают, каким бы он не был крутым и коварно-кавайным. Но и те, и эти и Запад, и мы играли все теми же маленькими людьми. Крестьяне, трактористы, танкисты, доярки, – у нас; полицейские, работяги, спортсмены, солдаты, – у них. Я, конечно, обобщаю, но смысл сводится к тому, что искусство все дальше глядело в суть и проблемы маленьких людей. Глядело, глядело и выглядело…

Уже ближе к концу века двадцатого это глядение перешло в руки тех самых маленьких людей полностью. Никто у нас не хотел читать и смотреть книги и фильмы, где людей перевоспитывали. Нет, у нас простой человек под конец распада СССР взял свою дешевую пишущую машинку и начал процесс обратный. Если раньше помещики и в целом богатые и зажиточные люди писали про то, как плохо живут маленькие люди, хотя редко кто действительно разбирался в вопросе, теперь маленьким людЯм захотелось порассуждать, как плохо живется богатым, знаменитым, сильным сего мира. И взял маленький писака, да опустил образ, от которого отошли русские классики, до своего рыльного уровня. И оказалось, по фантазии нашего маленького человека, что и наверху полно грязи, что люди не отличаются друг от друга, что там, наверху, все так же пьют, ябутся, срут. Оказалось, что прынцессы тоже какают, еще как какают, да не просто какают, но поносом самой отвратной вонючести. Во второй половине двадцатого века процесс этого оговнения сильных мира сего начался, к нашему времени он достиг апогея, а еще попутно исказился фрейдистами. Получилась ужасная мерзость. Мерзость, когда эпический образ героя довели до самого низа. Усреднив все уровни и пласты общества, тщательно расчесав это одной гребенкой, человека объявили говном. И в сортах этого говна по сей день разбираются.

Вот посмотрел я на днях фильм «Портрет в сумерках». Действие происходит у нас, в Ростове. Фильм очень сильный, буквально крышу сносят отвратительные стороны жызне распоследнего быдла. Тут и менты, насилующие проституток (и главную героиню – как раз представителя интеллигенции, но нашей, новорусской – дочка крутого папочки с моральными принципами, бгг), и хамки-официантки, и быдло, дорвавшееся до денег, и алкаши, и наркоманы… Короче, серьезный фильм, но смотреть я его не посоветую. Почему? Да просто, окончив просмотр, я задался вопросом – как этот фильм меня изменил? В лучшую сторону, в худшую? Буквально душу наизнанку вывернули, а что я от этого получил?

Многие творцы таких фильмов, где «вскрывают гнойники общества», этими гнойниками уже заколебали. Отвратительное вскрывают ради отвратительного, и все. То есть копаются в этом дерьме ради самого копания. Показывают нашу действительность хуже, чем она есть. Маленькие люди дошли в этом копании в себе же до такой степени, что уже хотят выглядеть хуже, чем есть на самом деле. Это уже не реализм, к которому пришли русские классики, это гиперболизация человеческих пороков. И ради чего? Где мораль сей басни? Что мир – говно, бабы – бляди, а солнце – йобанный фонарь? Так простите, эта мысль уже столько раз обсасывалась, что уже достала. Но творцы продолжают копать и копать. Они уже упали в яму сельского туалета, а теперь хотят докопать до копии этой ямы на том конце планеты, создать этот дерьмовый канал, где будут вскрывать и вскрывать гнойники на чистой, совершенно здоровой коже. Это ведь очень плохо – искать недостатки там, где их нет.

СССР рухнул, наши писатели и режиссеры получили возможность вскрывать гнойники, пропаганда морали рухнула тоже. Но это у нас, в Америке, к примеру, процессы морализации общества не останавливались никогда. Это не значит, что ФБР говорит писателям, чего им производить, просто там потреблятель уж слишком требователен. И он хочет, чтобы его дети и внуки были хорошими и правильными людьми с хорошими и правильными идеалами. Их творцам пришлось выполнить этот пресловутый заказ общества, потому что Государство им толком никогда не платило. И когда тенденция копания в говнах наметилась и там, американцы придумали… Супермена.

Взгляните на философию суперменистости. Не Супермена, который, как все помнят из «Убить Билла», резко выделяется из плеяды супергероев. Нет, возьмем любых других супергероев, от Человека-Паука, до Людей Х, или Железного Человека. Супермен – не самый удачный педагогический образ, потому что получился уж очень чуждым. Во-первых, инопланетянин, во-вторых, слишком уж суперованный, всемогущий, без изъянов, а криптонит – это слишком маленький изъян, как и пятка Ахиллеса. Все же прочие супергерои – обычные маленькие люди, получившие Силу. И как они ею пользуются? В нерабочее время спасают и помогают. У них есть все признаки маленького человека, они совсем не идеальны с точки зрения личной жизни, они мечутся в поисках простых житейских истин, но, надев маску, они – пример для подражания. Они – намек для общества: стремитесь к совершенству. В свободное от работы время (!) не занимайтесь копанием в собственном дерьме, но помогайте людям. Супергерои – это пример для подражания. Не зря же я вспомнил про трансгуманизм в начале спота, а ведь вся наука сегодня двигает человека к новой ступени развития. К появлению вот таких супергероев. Уже сегодня мы можем выбирать, как нам выглядеть, уже завтра мы сможем выбирать, сколько нам жить, но один вопрос – как жить, всегда будет актуален. Запад предлагает нам жить в мире супергероев.

А чего произошло в нашей литературе? Если там пытаются воспитать суперчеловека, у нас попки-повторюшки строгают Мерисьев. Потому Супермен и единственный в пантеоне супергероев – он чрезмерно идеализирован. Это шаг назад в создании морального образца для общества, от этого образа отказались наши классики два века назад. А большинство нашего сегодняшнего чтива – это широченный шаг назад. Наши творцы отказались от маленького человека, словно его и не было.

Но, стоит признать, что даже синдром МС лучше, чем копание в дерьме дерьма. Идеальные некакающие люди все-таки лучше этих, чересчур маленьких.